Издавна у мужчин поле боя — война, а у женщин — перинатальный период. И психологам известен, например, «афганский синдром» — посттравматическое расстройство у бывшего вояки, когда он неспособен вернуться к мирной жизни и начинает «воевать» в семье и на работе.
Оказывается, на нашем женском «поле боя» тоже есть подобный синдром — назовем его «декретный синдром». Когда женщина не может вернуться к «мирной жизни». Когда ребенок начинает спать по ночам, перестает просить грудь, начинает быть более самостоятельным, у нее появляется… повышенная тревожность и чувство вины.
Крыша поехала, когда Васе было 3 месяца. До этого он спал ночью максимум по 3 часа, страдал коликами и аллергией, а потом вдобавок умудрился переболеть скарлатиной и оказаться в инфекционной больнице. Я была мобилизована, как на войне. Муж спрашивал, как я все это выдерживаю.
А потом все вдруг наладилось. Вася стал спать по ночам. Первое время я спала мертвецким сном, не чувствуя даже, как даю ему грудь, не помня, что происходит, спала ночью и днем, ложилась и отрубалась при первой возможности. А когда я отоспалась, у меня поехала крыша.
Я не могла заснуть. В приступах тревожности я вскакивала к нему. Он постоянно казался мне горячим, и я меряла ему температуру.
У меня появилось свободное время, но лучше б оно не появлялось. Когда я садилась почитать книжку — я испытывала чувство вины. Надо! Срочно! Делать! Уборку! Но все вымыто… Надо! Приготовить! Ужин! Но в холодильнике полно еды. Надо спасать кого-то от чего-то! Когда у ребенка появлялся очередной прыщ, я бежала к врачу. Когда во рту появлялся (о, ужас!) пузырик молочницы — мне казалось, что это конец света.
Я искала у него симптомы тяжелых заболеваний, потому что он вел себя как-то не так, прошла все обследования, какие только возможны, и поймала себя на мысли, что иду сдавать очередной не очень нужный анализ в платный центр. И расплакалась на плече у мужа с мольбой «Останови меня!».
Самое смешное, что это со мной уже случалось. Когда старшая дочь (тоже с коликами и аллергией) начала спать по ночам, у меня тоже ехала крыша. А когда первый декрет начал подходить к концу, я и вовсе стала мучиться экзистенциальным кризисом. Как же так! Снова спать по ночам казалось мне роскошью.
И вот я еду в метро, смотрю на холеных бездетных мужчин, уткнувшихся в планшеты (бездельники, смотрят фильмы!), и женщин с роскошными волосами, пахнущими парфюмом, с торчащими из сумочек шоколадками, которые мне уже три года грудного вскармливания аллергиков можно только нюхать… И ловлю себя на мысли, что осуждаю их. Я цинично обесцениваю их жизнь, кем бы они ни были. Ведь я мать, я жертвую! А они! Пьют кофе по утрам! Встают в полдень в воскресенье! Да что это за жизнь! Бессмысленная! А моя — со смыслом! Ведь я спасаю мир!
Надо срочно снова беременеть. Несмотря на физическое и психологическое истощение. Ведь надо спасать мир! То, что муж устал «спасать мир» и хочет просто пожить мирной жизнью, меня, конечно, не волнует. То, что старший ребенок хочет поиграть со мной, а не участвовать в спасении мира, — тоже.
Очередной ребенок — всегда есть смысл жизни, всегда есть, кого спасать, всегда есть, что делать. Но… что-то тут не так, верно?
